Тут покоятся стихи, проза. Без претензий на профессиональность. Однако, принадлежат только автору дневника. За мыслями, выраженными менее абстрактной форме сюда
День ото дня, подобно коту, Я говорю тебе веское "мырр", Ведь среди созвездий и черных дыр В вязкой тьме, исторгающей мерзлоту, Пустоте, где никто никогда не ходил, Где гуляет лишь солнечный ветер... На маленькой третьей планете Ты одно из моих светил.
Теплый, соблазнительно пахнущий настой ждет нежного касания твоих губ. Он жаждет быть внутри тебя и раствориться, наполняя тебя бодростью и уверенностью в завтрашнем дне. "Завтрашнее дно такое же прочное как вчерашнее" - говорит он всем твоим клеткам. Это повод расслабиться, разлечься прямо на дне бездонной пропасти и смотреть на звездное небо. Можно протянуть к нему руку, как бы касаясь небесных тел, погладить его, как пятнистого котенка, отнятого у матери земли. Просто вдохнуть свежие выдохи зелёной листвы, заключая ежесекундный договор с природой, дарующей тебе право мыслить и познавать ее. Можно закрыть глаза, и представить. как горят страницы прошлого, оставляя под своим пеплом кристально чистый опыт, свободный и готовый быть орудием в твоем завтрашнем дне.
Это первое письмо. И оно не кусается. Ну разве что очень его попросить. Письмо на самом деле комплексует по поводу того, что оно первое. Ведь оно, в отличии от других, ни на что не отвечает. Ему кажется бесцельным всё его существование, но мы то с вами знаем, что всё совсем наоборот. И вот письмо ждет, пока его напишут. Ему немного щекотно, оно сжалось в нескольких местах... От стресса. Думает: "Я не хочу быть отправленным в никуда. В неизвестность. Каково оно там? Наверняка хуже. Ведь мне было так хорошо и спокойно быть чистым листом. Таким как все." И вдруг что-то резко изменилось. Чья-то рука прервала, как это в начале казалось, пытку. Облегчения не наступило. Скорее наоборот - потеря. "Неужели это было чем-то хорошим?" - думает письмо - "Но если это и так, то всё. Больше мне этого не испытать." Ожидание было мучительным. Письмо не знает понятия "время". Это не сильно волновало чистые листы, и потому весь процесс ожидания превратился в субъективную вечность. И вот что-то начало происходить. Невероятное облегчение. И смущение. Письму предстояло соприкоснуться с конвертом. А ведь он - бумага совсем другого назначения. И обычно, насколько это было известно письму, он бывает в жизни один. Один единственный. "Каким он будет?" - Мелькали тревожные мысли. - "Что если он будет тесен или наоборот, слишком большим? Какого вообще будет в конверте?" Письму повезло, ведь конверт не оказался пестрым и дырявым. Это белый с черными надписями и дорогими марками конверт чуть больше самого письма, которое, как это и положено, мягко согнули пополам. Шорох, соприкосновение бумаги необычная теснота, тепло, нехватка воздуха. Все это как-бы говорит: "Не думай не о чем. Теперь у тебя есть защита от внешнего мира." Теперь письму кажется что именно это ощущение делает его настоящим письмом. Ожидание вечного покоя и уюта - то к чему теперь сводятся все ощущения исписанной бумаги. Однако мир суров к тем, кто надеется на его неизменность. И вот конверт открывается, а письмо отдаляется от него на невероятной скорости. Нерушимая, казалось бы, связь обрывается в одно мгновение. Безапелляционно. Бесцельно. Кто-то держит письмо. Вертит-крутит. Тыкает пальцем в текст. Роняет слёзы. Сминает. Распрямляет. Хлопает в чувствах ладонью. Выбивает весь дух. Убирает в конверт, как есть: смятое, битое, сырое. Тишина. Конверт вроде бы и не реагирует. Просто сжимает письмо своими стенками, забирает часть влаги, возвращает стабильность. Когда-нибудь их выкинут. Письмо, конверт или их обоих. Может быть скоро, может быть через вечность. Это не важно. Уже было что-то достойное их обоих. Что-то что никогда их не покинет.
Порой только один факт отделяет нас от совершенно невероятной фантазии. Не верите? Ну ничего страшного. Я вам сейчас покажу.
Сделайте пару глубоких вдохов. Затем скажите себе, что сейчас будите заниматься полнейшим идиотизмом и найдите в этом причину для улыбки. Нашли? Ну вот и славно. Теперь сядьте в позу лотоса. Ах, у вас так ноги не закручиваются? Тогда просто их скрестите. Ну вот видите, получилось… Теперь закройте глаза (я образно, с закрытыми глазами у вас ведь вряд ли получится это читать). Подумайте о тишине… Попробуйте услышать течение не видимой вам жидкости, которое нарушает эту идиллию. Тем кто исправно смотрел телевизор несколько лет назад вспомнится реклама пива с примерно такими же наставлениями. Да, да улыбайтесь, ведь это тоже путь гармонии.
Итак реклама. Пиво, прокладки, тампоны, табак… Ага, я буду говорить именно о табаке. Расслабьтесь, пусть экран вашего воображения покажет вам берег Португалии. Крупный порт в котором честно трудятся предки современных Португальцев. Грамотные христиане наверняка уже вознесли утреннюю молитву в честь пришествия очередного дня. Вне зависимости от погоды это было 15 марта 1496 г. Именно этот день должен быть отмечен в бортовом журнале судна «Эль Ниньо», как день возвращения корабля на родину в составе второй экспедиции Колумба. Чем примечательна для нас эта плавучая деревянная конструкция? Да хотя бы тем что на этом корабле впервые на Европейской земле появилась трава названная табаком.
А представьте, что этого не было. Нет, не корабля, а табака… То есть, вообще. Представили? Что-то я сомневаюсь что вы представили все последствия. Ну допустим, что добрые дяденьки конквистадоры утроили бы резню за золото вне зависимости от табака. И все же из наследия коренных жителей пропадает такая вещь, как «трубка мира». К слову, пропадает вообще целый кусок индейской культуры, ведь изрядная часть племен Нового Света почитала табак, как священное растение. Если вычеркнуть у народа часть культуры, то очень сложно предсказать чем этот народ ее заменит. А мог бы измениться расклад сил в борьбе с детьми Кетцалькоатля? Теоретически мог бы. Но для простоты оставим это в теории.
Но вот европейцы заселили пару материков названых в честь господина Америго и даже не подозревали о существовании табака. Все что хотите: конопля, чай… Но не табак.
Вы представляете себе Шерлока Холмса без трубки? Стал бы писать о нем Артур Конан Дойл, если бы в голове сложился неполный образ? Что бы служило примером профессионального расследования?
То же можно сказать про другую литературу. Была бы другая. Другая литература формирует другой менталитет.
Но это еще не все. Срок жизни многих людей увеличился бы на несколько лет. Кто-то бы не умер от рака легких... Кто-то бы не родился у нервно курящей матери. Родился бы кто-то другой.
Я не знаю, но буду знать, Разбираться в том, что не понял. Чтобы быть, надо что-то менять. Будет смысл и будет воля. Нету слов описать процесс, Изучения всего мироздания. Человек живет в мире чудес, Сила будет, коль будет желание.
Его любовь не выражена словом, Ведь для него важнее тишина. Весь мир, что будет ему новым, Откроет материнская рука. И каждый вдох сомнениями скован, Жизнь ними поиграется сполна. Мир новый, добрый будет нарисован, Но кисть, поверьте, будет не легка...
Тем кто не понимает лирический хип-поп рекомендую пропустить этот пост.
Я прихожу домой и за порогом пусто Нет даже той, другой, что не со мной – грустно. Мне тишина и мрак ответят на мои чувства. Из-за занавески повеет ветром с осенним вкусом.
Я не включаю свет – это большой запрет, Ведь даже нет свечи, чтобы сказать мне:
«Тут тесно для меня, для моего огня Как можно не любя продолжать гореть? Не только для себя стекаю я в стакан! Зачем зря жечь свет, что нам не зря дан?!»
Именно поэтому я зарекаюсь говорить с предметами - Со свечками, лампами бритвами и пистолетами. Дай им волю, стали бы философами и поэтами. Будут светить-брить-стрелять между сонетами
Я включаю свет и вырубаю память Я не хочу смеяться, не хочу плакать Ведь шум весь за окном, вся за окном слякоть Поставлю тут свечу, пусть будет в мозг капать:
«Тут тесно для меня, для моего огня Как можно не любя продолжать гореть? Не только для себя стекаю я в стакан! Зачем зря жечь свет, что нам не зря дан?!»